Очень симпатичная позиция. Главное жить при этом не в тайге. А то вдруг правда пойдут, заблудятся

Дело про рыбье тело
История от моей подруги

Довелось ей как-то присматривать за домашней живностью своих родственников, которые на тот момент ненадолго отбыли за границу. А именно, нужно было приглядеть за большим аквариумом с красивыми экзотическими рыбками... Ну, рыбки в аквариумах как правило все экзотические, но эти были еще и достаточно крупными, размерами примерно с хорошего карася :))), холеные, взлелеянные не на сушеных дафниях, а на каком-то продвинутом корме со специальными добавками... А так как апартаменты родственников находятся в непосредственной близости от жилья подруги, то ей и не составляло никакого труда несколько раз в день туда заглядывать на предмет проверки поведения подопечных.

И все шло своим чередом, хорошо и благополучно, до одного скорбного вечера, когда замотавшаяся по делам подруга впервые за день пришла проверить аквариум и... внезапно обнаружила безрадостную картину: добрая половина обитателей стеклянного дома находилась практически в глубоком обмороке! Подруга с перепугу не знала, куда метнуться и что сделать: не то рыбам искусственное дыхание, не то себе харакири...Она тут же провела дознание на месте рыбьей трагедии и выяснила, что в отсутствие контроля со стороны взрослых рыбины совсем распоясались, сделали что-то эдакое со своим фильтром, то ли сбили его, то ли вообще вытолкнули, то ли там еще какая ерунда приключилась...но воздух перестал к ним поступать. Здоровенные рыбехи быстро выдышали весь имеющийся в аквариуме кислород и безропотно впали в полукоматозное состояние)))

...Ну, не стоит и уточнять, что скорость и ловкость, с которыми подруга установила на место фильтр, превзошли все мыслимые пределы человеческих возможностей. Затем она всем лицом прильнула к стеклу и принялась наблюдать за процессов оживания заморских карасей... Итог был неутешительным. Одна из рыбин, красная и толстенная, так и не прочухалась!

В глубокой скорби подруга достала тело несчастной и стала горестно размышлять, что надо бы похоронить его ( тело) по-человечески....Первой мыслью было" спустить в унитаз"... Но утопленница была довольно крупная, а с канализацией вечные проблемы и подруга побоялась устроить засор в и без того капризной системе ... Вторая мысль тоже была банальна - "закопать! " Да ведь оно и понятно, нет тела, нет дела... а родственникам потом доложить, мол, не знаю, куда делась, может убежала.... были ведь прецеденты! Тот же Немо из мультика, например))))... Но здесь уж совесть не позволила так подло поступить с хозяевами несчастной : не дать им шанса на прощание и омовение слезами... Поэтому подруга поступила крайне просто, но вполне гениально - положила рыбий труп в морозилку своих родственников :)))).... и выполнив все, что от нее полагается в такой трудный момент, ушла спать...

Но конечно спала она плохо! Всю ночь беспокойные мысли о том, как там сейчас оставшиеся рыбы, ответственность за жизнь которых лежала целиком на ней, вползали в голову и туманили мозг.... Видимо из-за этого в голове к утру навязчиво вызрела довольно стремная идея, что надо бы как-то родственников морально подготовить к тому страшному удару, который ждет их по возвращении! Поэтому, едва дождавшись рассвета, подруга ломанулась в соседние апартаменты. Достала тело усопшей из холодильника, аккуратно уложила его на сковородку (!!!), сковородку поставила на плиту, сфотографировала сей натюрморт на мобильный и немедленно заслала картинку еще ничего не подозревающей, а посему безмятежной родне ! :)))

Уж не знаю, как восприняли родственники этот черный юмор, но я хотела бы увидеть их лица в тот момент, когда они получили фото , очень хотела бы ! Когда я поинтересовалась у подруги, на чью сковороду она положила рыбу, она бодро ответила: "Ясен пень, на их! Стану я еще свою сковородку под труп рыбы использовать! " А потом, немного подумавши, выдала заключительный аккорд : "И плита тоже их была"

может криминальная комедия...я честно пыталась побороть смех

Я не люблю лето. Летом я не живу. Летом я существую. Я живу зимой. Это время моего расцвета, когда я лучше всего выгляжу, плодотворно тружусь, излучаю энергию. Но в эту зиму я не жила. В эту зиму я разводилась.
Ненавижу разрывы. Это всегда печально, когда два еще недавно любящих сердца в один миг начинают испытывать друг к другу совсем иные чувства. И ненависть из них еще не самое страшное.
У меня к моему почти бывшему мужу было совершенно определенное отношение – желание уничтожить. Морально. Но морально сейчас была уничтожена я. В свои двадцать пять лет неожиданно стать брошенной, одинокой и несчастной. Но хуже того было, что я все еще любила его. А он променял меня на молоденькую рыжеволосую коротко стриженную девицу.
Теперь я понимала, что для этого человека понятие любовь как таковое не существует. Если только к деньгам. Он очень любил их, а точнее сам процесс получения. Видимо это и сыграло ключевую роль в заключении нашего брака. Отцы связали себя узами еще более крепкими, чем многолетняя дружба, два капитала слились воедино, и бизнес наших родителей начал приносить совершенно неслыханную прибыль.
Это был один из холодных снежных вечеров, когда я сидела дома одна. Стоял уже конец ноября, ночи стали длинными, и выпал первый снег. Я смотрела в окно на падающие хлопья. Долетев до земли, они тут же таяли. Почему-то подумалось, что наша любовь с Андреем прошла так же быстро. Мне стало холодно. Я сильнее сжала в руках кружку с горячим зеленым чаем. Я ненавижу зеленый чай. Это ЕГО любимый утренний напиток. Но больше у меня ничего не осталось. Я уже неделю не выходила из дома, почти не ела, только пила. Когда небольшие запасы спиртного в нашем доме подошли к концу, в ход пошли чаи и кофе. Теперь вот осталось только это жалкое подобие. Но мне было все равно. Главное, чтоб руки были заняты, а то так и курить недолго начать.
Так я сидела на подоконнике, закутавшись в плед и попивая этот ненавистный напиток, глядя на шумную московскую улицу за окном, особенно оживленную в этот пятничный вечер. Как вдруг в дверь позвонили. От неожиданности я опрокинула кружку и, громко выругавшись на свои кривые руки, поплелась открывать. На пороге стояла весьма привлекательная черноволосая девушка. Не смотря на незамысловатость в одежде, выглядела она как всегда прекрасно, ступала уверенной походкой, гордо подняв голову, что вызывало уважение, а у некоторых, особо впечатлительных, порой и приступ страха. Но только не у меня. Ведь это была моя лучшая и бессменная с детства подруга Илена. Она была мне как сестра, и сейчас примчалась по первому звонку из Нью-Йорка, где жила последние полгода. Наша дружба прошла проверку расстоянием, когда мы учились в колледжах за границей. Илена в Англии, а я, ненавидя туманный пасмурный Лондон, уехала в Париж. Париж я тоже не люблю, но солнце там более частый гость. Потом наша дружба пережила влюбленность в одного мальчика. И после всех перипетий судьбы стало понятно, что никуда мы друг от дружки не денемся.
- Тальяна! – с порога набросилась на меня подруга. – Нам в аэропорт выезжать через час. А ты в таком виде! Ты хорошо себя чувствуешь вообще?
Я отвернулась от двери и с сомнением оглядела себя в зеркале. Недельное заточение дома, конечно, не пошло мне на пользу. Лицо побледнело, длинные волосы не расчесывались несколько дней, щеки впали. Только у моей странной диеты был неоспоримый плюс. Я сильно похудела. И это мне очень нравилось. Сейчас это было на пользу.
- Ты хоть вещи сложила? – с сомнением в голосе спросила подруга.
Я виновато потупила глаза и быстро ответила:
- Давай так. Я сейчас быстро в ванну, приведу себя в порядок. А ты покидай там, что нужно, из шкафа в мою сумку и посмотри видео на ноутбуке! Я быстро!
С этими словами я скрылась в ванной, пока Илена не успела что-то возразить. Включив воду, я все-таки услышала недовольное ворчанье подруги и улыбнулась. Теперь мне стало намного легче. Илена поймет, ей можно все рассказать. Она поддержит, и у меня все получится. А если даже и нет, нам предстояло провести прекрасную неделю в чудесном городе Париже. Это уж точно поможет мне избавиться от мыслей об Андрее и его рыжей пассии. Хотя бы на время.
Быстро приняв душ, я выключила воду и стала краситься, приводя свое уставшее от долгих бессонных ночей и пролитых слез лицо в подобающий вид. Из комнаты начали доноситься звуки видеозаписи, которую я попросила Илену посмотреть. Это была песня на французском, очень ритмичная и живая. Не удержавшись, я начала подпевать. Но она вскоре закончилась, и ее сменила другая, более чувственная, страстная. Судя по тому, что звук не прекращался, Илена смотрела. А это означало, что исполнение не оставило ее равнодушной. Как ни хотелось дослушать и вторую песню, но шум включенного фена перебил все звуки, доносившиеся из комнаты.
Высушив волосы и надев чистые джинсы и свитер, я вышла из ванной. Илена сидела, заворожено глядя на экран, где на паузе в немного странной позе застыл мужчина, исполнявший вторую песню. Его лицо выражало самые страшные муки ада, в руках он сжимал подобие ножа, но в этом своем безумстве он был прекрасен. Я тоже невольно залюбовалась им. Через минуту оцепенение спало.
- Ну как? – спросила я нарочито равнодушным голосом, хотя ни песни, ни исполнители не могли оставить равнодушным.
- Тальяна… - мертвенно тихим голосом произнесла Илена. Я даже немного занервничала, глядя на нее. Но она продолжала. – Тальяна, я влюбилась.
Я искренне рассмеялась, но Илена смерила меня таким взглядом, что захотелось убежать.
- Что это? – спросила она, еще раз включая видео и начиная смотреть сначала, где в подвижном ритме радостно пел, танцуя и легко прыгая по сцене, не менее симпатичный мужчина. Его черные подведенные глаза смотрели прямо в душу, а от улыбки вообще было невозможно оторвать взгляд.
- Рок-опера «Амадеус», - ответила я на вопрос, кидая остатки косметики в сумку и проверяя, все ли положила Илена. – Она сейчас идет в Париже, и у меня есть на нее два билета. Так что завтра вечером нам не придется скучать.
Илена от восторга аж подпрыгнула на стуле. Я была рада, что ей понравилась идея, но что-то мне подсказывало, что дело даже не в мюзикле.
- Где ты это откопала? Кто этот красавец с бородкой? – она все еще, как заколдованная, смотрела на них.
- Это история про Моцарта. Первый он и есть. Второй - Сальери, - объяснила я.
- А настоящие имена? – Илена, наконец, перевела взгляд на меня.
- Флавьен, Мануэль… Не помню, кто из них кто, - отмахнулась я, честно позабыв, кого как звать, и хлопнула крышкой ноутбука. – Пошли, нам пора. По дороге все расскажу.
В домофон уже звонил папин водитель, который должен был отвезти нас в аэропорт. Я быстро накинула на себя кожаную куртку, надеясь на несуровую французскую зиму, и мы вышли из квартиры.
- Ну, так что там с мюзиклом? – не унималась Илена, пока мы ехали в лифте. Но мне хотелось рассказать все подробно и с самого начала, поэтому я попросила ее потерпеть.
У подъезда нас уже ждала большая черная машина отца. Сергей, его шофер, мужчина средних лет и очень симпатичной внешности, улыбнулся, увидев нас.
- Здравствуйте, Тальяна. Господин Полянский просил вас быть осторожными и передал это.
- Спасибо, - ответила я, принимая из его рук конверт. Конечно, в нем были деньги. Папа опять помогал своей непутевой дочери. Мне в который раз стало не по себе. Но теперь я точно была уверена, что это в последний раз. Я знала, что сделаю все, чтобы родители мною гордились. Только сначала надо не забыть позвонить им, когда долетим. Поблагодарить и сказать, что все хорошо. А то они постоянно волнуются, как я из-за ухода Андрея. А когда я два дня назад сказала отцу, что мне срочно нужно в Париж по работе, он не на шутку занервничал, но понял, что вдали от дома я быстрее приду в себя.
С этими мыслями я села на заднее сиденье. Сергей закрыл за мной дверцу. Илена уже сидела в машине рядом со мной, и мы поехали по вечерней Москве в сторону Шереметьева. Я собралась с мыслями и решила, наконец, поведать подруге историю своей последней недели.
- Ох, - вздохнула я, потому что говорить об этом было так же сложно, как пережить. – В общем, в пятницу, ровно неделю назад, Андрей пришел с работы домой и, не раздеваясь, собрал вещи. Он даже толком ничего не объяснил. Сказал только, что уезжает на некоторое время за границу с этой Женей. А я могу остаться в нашей квартире, если мне это удобно. А мне стало все равно. Первые два дня я ревела белугой. Когда первая волна психоза спала, я просто впала в оцепенение. Ничего не ела. Пила водку.
Илена с сомнением посмотрела на меня, но перебивать не стала. Она знала, как тяжело мне было говорить об этом. Но выговориться было необходимо, и я продолжала.
- В понедельник я уже не понимала, какой день недели, кто я есть, и вообще соображала с трудом. Тогда-то я и поняла, что доведя себя до белой горячки, никому ничего не докажу. А мне хотелось, чтобы Андрей понял, что я без него не пропаду.
Я замолчала, думая, как сказать дальше, чтоб не сойти за сумасшедшую.
- И что ты придумала? – нетерпеливо спросила Илена.
- Я решила, что если чего-то добьюсь в жизни сама, то это принесет мне моральное удовлетворение, а Андрей поймет, что я не какая-то пустышка в красивой обертке. Мне надоело жить за счет родителей. В конце концов, у меня есть образование, которое я не использую.
Я замолчала, подумав о времени учебы в институте. Вот когда казалось, что весь мир у твоих ног, а все дороги открыты и ведут в рай. Три года назад я закончила университет культуры и искусства по специальности вокальное мастерство.
- Почему не используешь? А как же твоя группа? Вы ведь выступаете, и вам даже за это платят.
- Только Андрей мог спонсировать нас. Ни один человек в трезвом уме не захочет иметь с нами дело, - отмахнулась я. – И вот, когда я это поняла, решила найти себе нормальную работу. Посмотрела в интернете и случайно наткнулась на объявлении о прослушивании в мюзикл «Амадеус». У них ушла одна из исполнителей главных ролей, дублерша заняла ее место, а на место дублера они ищут человека. Я скачала мюзикл, посмотрела и решила попробовать. С моим французским, думаю, это не составит труда. Я отправила им заявку и свои некоторые записи, и они позвонили мне! В понедельник у меня прослушивание. А завтра мы пойдем и оценим это действо вживую.
Я с восторгом посмотрела на подругу. Та, видимо, не разделяла моего оптимизма, но поддержала, как и всегда.
- У тебя все получится, - улыбнулась она, а потом как-то странно захихикала. – У тебя все получится, и ты познакомишь меня с прекрасным Сальери!
Мы обе засмеялись. Я была рада, что в такой ответственный для меня период Илена была рядом. Мне стало хорошо и спокойно впервые за последнее время. Я отвернулась к окну, глядя на совсем уже зимнюю Москву, и в сердце затеплилось то ощущение предвкушения и свободы, которое всегда сопровождало меня в юности.
Перелет до Парижа занял обычные четыре часа, которые я и Илена, кажется, тоже проспали. Лучше было выспаться в самолете, потому что мы обе знали, что в Париже не захочется терять ни минуты времени на лишний сон. Приземлившись в аэропорту Шарль де Голль в восемь часов по местному времени, мы покинули самолет и, спустившись на эскалаторе, оказались на станции пригородных поездов. Поездка до Парижа занимала сорок минут, и у нас снова появилась тема для разговора. Теперь уже Илена рассказывала мне о своей жизни в штатах.
- Нет, ты знаешь, я поняла, что это не моя страна, - задумчиво рассуждала она, а я улыбалась. Как-то получалось, что где бы ни жила моя подруга, она всегда в итоге понимала, что это не ее.
- А как же тот мальчик, про которого ты рассказывала? Такая любовь. Он же хотел серьезных отношений… - припомнила я.
- Нет, ты что! – замахала на меня руками Илена. – Он же хочет жениться, а я еще совсем не готова к такому повороту судьбы.
Последнюю фразу она произнесла заговорщицким шепотом, и я, не выдержав, рассмеялась в полный голос. Люди в вагоне начали бросать любопытные взгляды в нашу сторону, и мы поспешили замолчать.
Последним разумным делом этого вечера была регистрация в отеле. Больше ни в тот вечер, ни на следующий день не было сделано ничего полезного. Мы слонялись по городу, сидели в каких-то ресторанчиках и снова гуляли. В Париже было намного теплее, чем в Москве, и мы наслаждались этой погодой в преддверии долгой русской зимы. Конечно, я надеялась, что буду наслаждаться этим еще некоторое время, если меня возьмут в мюзикл. Я старалась не думать о понедельнике, чтобы не волноваться заранее, но разговоры так или иначе периодически сводились к постановке, а точнее, к прекрасным исполнителям.
И вот, наконец, наступил вечер субботы. Илена еще с утра была в хорошем настроении. Ей этот поход в театр доставлял только положительные эмоции. Я же переживала, что увидев это вживую, ясно пойму, что мои шансы на успех невелики. Даже в записи было видно, насколько талантливы все ребята, участвующие в этом проекте. Свои же данные я оценивала невысоко, хотя многие и говорили, что зря.
За сборами, одеваниями и косметическими процедурами время летело очень быстро. Когда я посмотрела на часы, то поняла, что мы опаздываем.
- Илена! – крикнула я подруге, которая все еще прихорашивалась в ванной. Хоть мы и сняли два разных номера, обитали в основном у меня. И сейчас, подруга оккупировала мою ванную уже битый час. – Ты для кого марафет наводишь? Думаешь, Сальери влюбится в тебя прямо в зрительном зале?
Я не упускала возможности подтрунивать над ней, но и она не оставалась в долгу. Открыв дверь ванной, она спросила:
- Вот скажи, как ты собралась там работать, если даже не знаешь их имена?
Илена все никак не могла успокоиться на счет имени своего нового кумира. А я, ничуть не растерявшись, ответила:
- Мне не нужны их имена. Познакомлюсь, если меня, конечно, возьмут…
Снова холодок пробежал по спине при мыслях о прослушивании. Но Илена прервала мои думы, встав рядом у зеркала, из которого на нас смотрели две фирменные красавицы. На внешний вид мы сегодня времени не пожалели. И денег, кстати, тоже. Снова вспомнила про отца, которому так еще и не позвонила, и мысленно поругала себя. Но сейчас времени совсем не осталось. Накинув на платья куртки и схватив сумки, мы уже выбегали из номера, впопыхах пытаясь его закрыть.
Когда мы выскочили из такси у театра, до начала спектакля оставалось около пяти минут. Вбежав внутрь, на ходу стягивая верхнюю одежду, мы заторопились к гардеробу, что на каблуках было сделать не так легко. К тому же новые сапоги немного натирали. И за что я платила такие деньги, подумалось мне, если все равно приходится мучиться. Когда мы, торопясь, зашли в зал, то к радости поняли, что спектакль, как и мы, задерживался. Все места уже были заняты. Мы прошли на свой ряд и сели. Сцена была достаточно близко. А это означало, что даже мы со своей близорукостью сможем рассмотреть все в деталях. Я снова занервничала, когда поняла, что привело меня в этот зал и, на мгновение представила, как сама стою на этой сцене в образе прелестной Констанс, жены Моцарта. Именно на ее роль мне предстояло пройти пробы уже через два дня. Чтобы прогнать приятное наваждение, я прислушалась к разговорам вокруг. Слышалась только французская речь, которую я без труда понимала. Все были в приятном предвкушении. Шептались о красивом Флавьене и милом Мануэле. Кто из них был Моцарт, а кто Сальери, я так и не смогла понять. Тем временем Илена, не сильно отличавшаяся скромностью даже в чужой стране, повернулась к сидящему сбоку мужчине и заговорила на своем превосходном английском. Она попросила у него либретто, улыбнувшись своей ослепительной, с замашкой на голливудскую, улыбкой. Мужчина улыбнулся ей в ответ и протянул маленькую книжечку. Схватив ее, Илена повернулась ко мне и принялась лихорадочно листать в поисках списка актеров.
- Вот! – заулыбалась она, найдя нужную страницу. – Смотри! Моцарт – Мануэль Либерте. Какая странная фамилия, не французская.
- Итальянская, - ответила я, припоминая что-то из статьи про актеров, которую читала еще в Москве.
- Так-так, Флавьен Моран, - с удовольствием прочла Илена имя исполнителя роли Сальери. Потом она смотрела какие-то фотографии, восхищаясь красотой артистов. Я даже не взглянула на них. Мне и без того уже было нехорошо, а в голове почему-то звучало одно слово – Либерте. Оно казалось смешным, и мне становилось спокойнее.
И вот свет потух.
В зале сразу воцарилась тишина. Неяркий свет освещал рок-музыкантов с левой стороны от сцены, которые вскоре начнут исполнять музыку вживую. Справа освещался симфонический оркестр. Рука дирижера поднялась, и по залу заструилась божественная симфония Моцарта. По телу побежали мурашки. А на сцене уже появился мужчина, который тихим голосом нараспев рассказал о величайшем гении, подготавливая зрителей к действию на сцене и погружая в атмосферу того времени. Заслушавшись его речью, я уже не помнила, где нахожусь, захваченная происходящим. То, что было потом, я бы никогда не смогла описать словами. Песни, танцы, костюмы завораживали, красота актеров пленяла. Я страдала вместе с Моцартом от неразделенной любви, переживала смерть его матери и отца, радовалась, когда он снова влюбился, ликовала, когда женился. Я почувствовала, как подступили слезы, и не смогла сдержать их в самом конце, когда душа великого гения покинула его тело и этот бренный мир. Зал аплодировал стоя, все ликовали, кричали какие-то слова, когда артисты в последний раз вышли на поклон. Они на бис исполнили две песни из мюзикла, а я завороженно смотрела на них, теперь уже отчетливо понимая, что среди этих людей мне не стоять никогда.