- Когда у нас в гостях Микеланджело Локонте, хочется, чтобы встреча продолжалась и продолжалась. От вашего внимания не ускользнуло, что с таким именем, как у него, сразу возникают ассоциации: Италия времен Ренессанса с её великими представителями искусства.
(к Микеле): Не знаю, говорили ли вам, но я скажу: у вас не только имя художника (артиста), но ещё и особенный образ, необычный голос, воспевающий вашу родную Италию, и, конечно, классику, так как вы исполняете роль Моцарта. И с этим персонажем, которого вы играете, ещё не всё закончено. Сейчас у вас мировое турне?
М.: Каждый раз, когда мы решаем покончить с этим, нас зовут либо в Россию, либо, как сейчас, в Азию. Я говорю “в Азию”, потому что нас звали не только в Корею. Но проект, который сейчас в Корее, будет идти с февраля по апрель, рассчитанный на шестьдесят дат. И потом, я уверен, мы поедем куда-нибудь ещё, в общем, это никогда не закончится.
- Итак, о Моцарте... Моцарт и Италия, это далековато друг от друга, я говорю о корнях. Моцарт - не итальянец. Но в Италии знают Моцарта, и узнают, когда исполняются (как вами, например) его оперные арии?
М.: Да, тем более, когда пишешь оперу, ты должен знать итальянский. Моцарт мог говорить на итальянскомязыке, писал на нём письма. И в то же время это ни о чем не говорит, потому что у чувства нет нации. И у таланта тоже.
- То есть, когда вы просыпаетесь, вы думаете о Моцарте, позволяете себя вести его голосом?
М.: Вы правильно сказали, каждый раз, когда я начинаю работу с образом Моцарта, я думаю его мыслями. Или раздвоенными.[здесь он использует слово dédoublement, означающее раздвоение личности]
- Это происходит потому, что роль была написана для вас, как говорится? Потому что когда человек вас видит, а потом вспоминает биографии, книги, фильмы (их было много), он сразу видит и персонажа - никогда не сидящего на месте, полного жизни, загадочного, таинственного. И это всё вы?
М.: Немного экстравагантного, да… Естественно, когда выбирают на роль, особенно такую, обязательно нужно иметь общие черты с ним. Никогда нельзя предавать воображение публики. Выбрать любую роль - хоть эту, хоть… короче, любую роль, важно не предать воображение людей, потому что они любят узнавать персонажа. И Моцарт ведь не тот, кого мы можем узнать по кассетам, по DVD, увидеть в блю-рэй, и фотографий тоже быть не могло, так что -
- так что это ваша личность, и вы с её помощью нашли в глубине понимание Моцарта? Вам нужно было дать вашему Моцарту немного своего. Голос, конечно, полностью ваш, и арии были показаны в новом свете…
М.: У нас те же конфликты. Эмансипация, синдром Питера Пэна, борьба со взрослыми… есть много общего. Даже даты. Я начал участвовать в проекте Mozart, l’opéra rock в тридцать пять лет - он умер в тридцать пять. Я родился пятого декабря - он умер пятого декабря, в один и тот же час, кстати. Короче, это немного странно.
- Вы не верите в совпадения?
М.: Ну… редко. Думаю, совпадения бывают, но они со мной редко случаются.
- Мы можем услышать отрывок, вокализ, или как вы распеваетесь, например?
М.: Вы хотите, чтобы я спел? Может, начнем с вас? (смеется)
- Немного; чтобы мы закончили с Моцартом, прежде чем перейдем к Тимео.
(Vivre à en créver)
- Микеланджело, Италия - ваша страна, страна вашего детства… У вас есть время туда ездить иногда?
М.: Нет. Я там редко бываю. Недавно мама мне позвонила, и у нас состоялся интересный разговор. Она мне сказала: "Слушай, Микеле, когда получается преуспеть в жизни, особенно ещё и так хорошо ещё показать это родителям, то это значит, что ты действительно преуспел. Но вот когда хочешь преуспеть снова, это родителей уже не касается. Это что-то твоё, личное, собственная битва. Если хочешь приехать к нам в Италию - приезжай, это будет значить, что тебе уже нечего показать". Это был очень милый разговор.

- Она ведь может следить за вами в Интернете, через мобильный, сейчас ведь можно выкладывать посты, обмениваться сообщениями по всему миру. Куда бы вы ни поехали, она может следовать за вами, как и ваши многочисленные фанаты. Для вас важно сохранять контакт, как для большинства итальянцев? Говорят, у итальянцев особенный «дух семьи».
М.: Конечно, это важно. Но в то же время я, скорее, исполнитель со своей личной «битвой», мне не обязательно всегда говорить с родными по телефону, например; я не из тех парней, которые начинают плакать, потому что давно не видели родителей. Я точно знал заранее, что нужно быть вдали от семьи, чтобы делать великие вещи. Но у нас есть связь, хорошая связь. Иногда мы продолжаем небольшие семейные споры по телефону, делаем всё, как если бы я был там.
- Вы перерезали пуповину, семья – это важно, потому что это почва для всего остального, но, чтобы самореализоваться, как вы говорите, нужно уметь держать дистанцию, и вы её держите. У вас в семье не очень много творческих людей?
М.: Да, не очень много.
- Но всё-таки есть?
М.: Да, брат и сестра, но это из-за… это было после меня.
- Можно сказать, что они последовали вашему примеру, вдохновившись им, вы как бы хлопнули дверью, это было разумно… я просто «перевожу», резюмирую то, что вы сказали
М.: (перебивает): Да, когда я был подростком…
- Как бы «я сбегаю, чтобы делать карьеру, чтобы подняться на сцену».
М.: Когда я был подростком, я был как Моцарт, путешествовал со своим отцом, и однажды обнаружил, что мой инстинкт по отношению к людям вокруг был куда более точным, чем у моего отца. Перед ним могли выделываться разные менеджеры, звукооператоры, но я точно знал, хорошее это предложение или обман, хрень, потому что в этой профессии особенно много подобного. Потому что всё построено на мечтах людей, и есть некоторые, которые пытаются соблазнить родителей артистов, а не самих артистов. В общем, проблем много. Но я смог отстраниться от этого, дав однажды понять отцу, что теперь я буду делать всё сам, чтобы он позволил мне. И я гарантировал, что все будет в порядке.
- А что всё в порядке, все поняли после Mozart, l’opéra rock, когда вы отправились в мировое турне. Мы уже слышали отрывок оттуда, из этой рок-оперы, и действительно, этот Моцарт – настоящий рокер. Образ был переосмыслен труппой артистов, частью которой является Микеланджело, а теперь есть ещё и Timéo. Мы здесь и по этой причине тоже, и мы счастливы приветствовать премьеру на Match+. С 16 сентября вы снова будете на сцене, Casino de Paris, во Франции, прежде чем отправиться в турне. Timéo – другой уровень чувствительности, трогательная сказка о мечте. История подростка с инвалидностью, который мечтает, хоть и не может ходить, встать со своего инвалидного кресла и стать акробатом, чтобы взлететь в воздух.
М.: Точно. На самом деле, Timéo – две крайних величины, объединенных, чтобы преподать урок тем, кто до сих пор ничего не понял. Мы думаем, что в мире, где мы живем, у людей с инвалидностью есть доступ ко всему, они занимаются баскетболом, участвуют в своих Олимпийских играх, в телепередачах, и вообще многим могут заниматься. На самом деле, мы всё ещё в том обществе, которое делает много плохого для пытающихся выбраться, для людей, имеющих инвалидность, например. И вот проблема: в том, что мы… В Timéo есть идея соединить человека с ограниченными физическими возможностями и его противоположность. Если вы идете на шоу Cirque du Soleil, например, там много воздушных акробатов… В Timéo вы увидите человека с особыми потребностями, вернее, двоих людей.
- Это двойной персонаж?
М.: Да.
- Мы увидим, кроме того, и разные культуры, двух персонажей с разным цветом кожи.
М.: …и с разными физическими возможностями, потому что не у всех людей с инвалидностью обязательно есть кресло, и у одного из двух другая болезнь, с которой сложно справиться. И… это невероятно, это о том, как мечта может соединиться с реальностью. Я хочу сказать, у людей, имеющих инвалидность, очень мало жизни в обществе, хотя могут они куда больше. Общество должно открыться людям с особыми потребностями, и они тоже должны набраться смелости, чтобы открыться обществу,потому что решение для них – жить, как мы все, быть уверенными в себе, переживать опыт, быть в компании разных людей. А наша задача – объединять людей с теми же особенностями, что и у них, поэтому Timéo интересен с этой точки зрения. Это волшебная сказка с реалистическим влиянием.

- Я не видел, но читал сценарий перед этим интервью с вами, Микеланджело, и, как я уже говорил, там много трогательного, это сказка, которая очарует всех. А вы играете шпрехшталмейстера, который принимает всех на сцену?
М.: Да, точно, это так. Эта история, на самом деле… не вдаваясь в детали, это история мальчика в инвалидном кресле, оказавшегося в цирке, потому что он обожает акробата, которого зовут Мелоди Сван, и он сделает всё, чтобы попасть на репетиции. Вы проживете все репетиции этого цирка. В общем, это не история, которая имеет долгие временные рамки, это история одного момента.
- Постановщики, с которыми вы работаете, постановщик этого мюзикла, Алекс Гуд, работает с вами на легендарной сцене Casino de Paris. Сразу вспоминается Элвис Пресли, Лин Рено, которые приезжали туда выступать, но сцена там не самая большая, хоть Рено и удалось установить там лестницу. Как вы восстанавливаете там атмосферу цирка?
М.: Это очень, очень сложно! Мы пытаемся сейчас всё это сделать.
- То есть, сейчас вы репетируете?
М.: Да, да, мы не там репетируем, но всё же.
- Расскажите, пожалуйста, как вы работаете.
М.: Мы уже делаем многое сейчас. Мюзикл готовится за несколько месяцев до представления, мы уже пробуем целые сцены. Но проблема в том, что цирковых номеров там столько же, сколько и песен, на самом деле. И мы пытаемся сделать все, чтобы публика поняла.
- Можно уже увидеть трейлер, он есть в интернете в свободном доступе. И несколько видео, показывающие главных героев этой истории. В завершение вы услышите отрывок из песни, Микеланджело, скажете что-то по поводу неё? Я думаю, что за всем, что вы говорите, за всей этой историей стоит сильное послание миру, что нужно быть вместе, что вместе мы сможем пойти вперед, как бы далеко это ни было, несмотря на цвет кожи и на физические возможности. И у меня есть ещё кое-что, что вас касается, Микеланджело: «Есть мечта, и в эту мечту нужно верить, тогда она сбудется». Это тоже о вас?
М.: Да, я много раз говорил это разными словами. Мечта – это больше, чем то, о чём мы думаем, это что-то очень древнее; она уже существует, эта мечта. Если есть силы создать мечту, то и силы реализовать её тоже есть. И создавая свою собственную жизнь, ты можешь всегда идти дальше, ты можешь определить себя на своей схеме, можешь расчертить даже пути своих идей. Быть личностью для других. Бороться за важные для тебя ценности, применимые и к счастью других тоже. Это и есть – мечтать, потому что мечта, возможно, это что-то, что было и до человека!
- Вы мечтаете о своей жизни как исполнителя? Как вы видите её? Или слишком рано говорить об этом? Есть разные мюзиклы, это то, чего вам желают, может быть, фильм, альбом…
М.: Любая форма искусства, но качественная. Я никогда не принимаюсь за спектакль, когда сказать нечего. Если честно, мы здесь, в стране мюзиклов, иногда получаем какие-то глупости, что-то, похожее на огонь любви, скрытый под технологиями, потому что вкладывается много денег. Я не могу сделать спектакль, если мне нечего сообщить. Когда я согласился на роль Моцарта – я ведь сперва отказался от неё, но потом узнал, кто работает над этим, зачем, что я буду рассказывать, я согласился. Там было что-то гомеровское, что-то от Феллини, и я знал, что там есть, что сыграть. А Timéo – не потому что меня интересуют человеческие страсти, а потому, что меня интересует сюжет. Алекс Гуд, Жереми де Лашаррьер взяли на себя работу открыть для меня спектакль, объяснить всё, потому что я стараюсь делать все качественно. И когда я понял, что это чудо – а это так – я сконцентрировался на основной идее спектакля, а потом увидел, что есть и многое, что можно показать как товар, продать. Потрясающие номера, спецэффекты,которые есть только на выступлениях в Лас-Вегасе, так что визуально это тоже будет очень-очень-очень круто. Это что-то очень зрелищное, инновационное для Франции, захватывающее, очень человеческое. В спектакле много измерений, которые дадут в итоге изображение мечты.
- Там есть эмоции, есть слёзы… Потому что, когда видишь анонс, говоришь себе, что в этом мюзикле будет и комедиа дель арте, и многое другое. Мюзикл не воспринимается как серьезный спектакль, но я говорю о нём только в хорошем смысле слова. Timéo будет настоящим, цельным представлением, в котором поют, танцуют, выполняют акробатические номера, и плачут тоже.
М.: Абсолютно. Это ещё и идея, настоящая идея. Потому что всё это – творение. Timeo – творение, Моцарт – тоже творение, потому что всё было сделано, тексты написаны, музыка сочинена, то есть, все составляющие – это креатив. Всё ещё предстоит сделать и, в то же время, уже сделано, так как прописано в сценарии. В общем, это гениально.
- Микеланджело, чтобы закончить, я спрашиваю сейчас у шпрехшталмейстера, которого вы играете, как можно представить отрывок песни, который мы сейчас услышать?
М.: Это отрывок, который и говорит о мечте, о нашей надежде на неё, и о нашем существе, которое вскармливает мечту. Что мечта принадлежит всем, что нет ограничений, чтобы мечтать. И особенно когда есть печали, проблемы, всё, что случается с нами в жизни, когда с рождения мы различаемся с другими, мечта становится легитимным оружием, чтобы утвердить своё место в жизни, чтобы иметь возможность продолжать.
- Мечта – это сила, и она воспевается здесь. Микеланджело Локонте был приглашенным сегодня, а теперь уступим место музыке.